Корабли не вернулись, моряки, что на них погибли рано.
Под обломками вёсел и досок, пряталась горькая данность.
Не вернулись и путники с гор, там только исполнилось 30.
Они стали гранитным камнем, в память былых экспедиций.
Не вернулись солдаты, они стали туманом вечерним.
Из паутины дорог и тропинок позавчера не вернулся кочевник.
Больной не вышел из комы, там горе сменит счастье.
Но таков закон мироздания, Бог беспристрастен.
Мы летим прям к смерти, от рождения сиюминутно.
То что мы называем веками, для него лишь короткое утро.
Я открываю окна, пусть греет свет в моем доме.
Дай сил принять уготованное, принять это в полном обьеме.
Не вернется былое, не вернется то, что нас сделало ближе.
Не вернутся герои из детства, и вдохновение прочитанных книжек.
Прошлое будто болото, задержишься и оно тебя травит.
Утри слезы и дальше в путь, всё это там и оставив.
Мы можем быть живы только сейчас.
Никто не надышится про запас.
Игра в перегонки, замешкался - остыл.
Не принимается ничья, время или ты.
Дни минувшие, как фотографии.
Остаются вовек неизменными.
Образы на страницах альбомов, то что в бараках - военнопленные.
Никому не исправить картинку, во вчера не вести коррективы.
Никому не укрыться от вечности, от прицела её обьектива.
Это я по пирону бегу, за растворившемся поездами.
Это моя нелепая схватка, с необратимостью опозданий.
Это я возле гроба, я кладу в него вместе с молчанием.
Свой букет из несказанных вовремя слов и невыполненных обещаний.
Господин или пешка, американец или осетин.
День прошел, а на счетчике каждого, без исключения минус один.
Еще один кадр отснят, щелчок затвора, как плеть.
Срываюсь в голу, боюсь, до фоток себе самому не успеть.
Меня нет на снимке пирона, машинисты не ждут, у них график.
Я бегу через жизнь, и рассыпаюсь на миллион фотографий.
Либо пешком по остывшей золе, либо по углям бегом.
Меня нет на снимке перрона, я запрыгнул в последний вагон.
